Мария Мирошина
Когда туристы отойдут от пьедестала
гранитного, что для тебя воздвигли
на площади Великого Ивана,
я подойду к тебе - поговорить.
Металл холодный ласково поглажу,
вчитаюсь снова в древней речи вязь -
но не слова мне о тебе расскажут,
увижу то, что прячется от глаз...
Закатный свет на утомленных лицах,
мозоли на натруженных руках;
печник в одежде, вымазанной глиной,
стрелец у медного громадного куска.
Трудились мастера с зари до ночи,-
тьму-тьмущую ты задал людям дел:
копали ямы, возводили печи,
месили глину, чтобы ты запел...
Отрада для любого сердца русского,
когда колокола зовут-поют;
трудились со сноровкой, споро, дружно,-
и каждый думу вкладывал свою.
И думы эти голосом металла
разнес бы ты- о, мир бы зазвенел!
Царем тебя совсем не зря назвали,
вот только песню людям ты не спел...
Стоишь ты здесь, ни разу не запевший,-
поют тебе на все лады ветра;
стоишь, как памятник всем колокольным песням
и - не царям, мастеровым рукам!
Но голос твой услышу в час закатный,
когда пройдет волной набат грозы;
О колокол! Одно лишь Небо знает,
что ты хотел сказать царям земным...
октябрь 2000
Звук нежданно возник, будто с облака пал,
будто ангел в трубу протрубил...
и поющей волной все пространство накрыл -
это колокол вывел в эфир.
Городской суеты изменился мотив:
словно ливень прошел пыльный город омыв,
словно кто-то в ночи вдруг свечу засветил -
это колокол вышел в эфир.
Звук в сердца проникал, будто знал, где болит,
и готов был весь мир исцелить;
а потом, прямо к звездам легко уходил,
сообщая, что вышел в эфир.
Может, пульсы сердец он туда доносил,
может, Небо о чем-то за Землю просил -
и для этого вышел в эфир.
Он исчез как возник, обозначивши миг,
только эхо все в сердце звенит...
Но когда в суете запечалится мир,
снова колокол выйдет в эфир.
Знайте, колокол выйдет в эфир!
январь 2000
Приходит миг негаданно-нежданно,
преображает все - неповторим...
О, не забыть!.. Под колокол я встала
он Небом грозовым меня накрыл;
стер мысли все немыслимой громадой,
потоком хлынул, молнией настиг,
нагрянул бурей, оглушил громами,
волною ливня мощного омыл...
Волна прошла по телу как сиянье -
до пяток!.. Светом дивным затопив;
и, отразившись, хлынула к гортани,
дыханье разом вдруг перехватив...
И слезы - градом! Будто ливень летний
прошел, оставив на лице моем
сиянье брызг, потом - лучистость радуг
и Свет, и Свет - на целый окоем!
Взлететь хотелось в Небо - крылья были!
и с песнею ликующей парить...
Один лишь Свет царил и правил миром -
о, не забыть... до смерти не забыть!
март 2000
Как бережно память хранит день прозрачный весенний,
хотя и не помню, был марта конец иль начало апреля;
Я шла по поляне и шаг ускоряла невольно -
с холмов мне навстречу неслись колокольные волны
и к ним я спешила; но что-то случилось,
и я на мгновенье застыла и вовсе забыла
о том, что куда-то я шла... вы знаете, чудо случилось!
Случайно я голову вверх подняла
на дерево, что у дороги стояло, и -
веткам всеми тряхнув, оно вдруг задрожало,
и волны пошли от ствола и вошли в мое тело...
и я поняла, что оно только что, на глазах у меня
отряхнулось от зимнего сна -
и сок зажурчал, и каждая веточка
трепетно-нежно звенела и пела!
И в теле моем эти волны ликующе-нежно звенели -
и я засмеялась, рванувшись всем телом
волшебному звону навстречу;
и тут же скворец-пересмешник
мне смехом моим же ответил, восторженно-детским.
И дерево я обняла... о, нет, это было не дерево -
Древо ликующей Жизни! О, как оно пело!..
Вот так же и колокол -
входит звенящей волной и поет в моем теле,
в любую погоду, в январский мороз
и в сияющем нежном апреле;
поет - и ему откликаются тотчас все клетки,
как будто бы знают о том, что мне вовсе неведомо...
А я только эхо ловлю их, движениям следую танца -
но мне ни за что не поймать таинственный миг,
когда слово под музыку эту рождается;
он так же в глубинах непознанных скрыт,
как тот, когда дерево ранней весной просыпается.
апрель 2000